— Ты веришь в судьбу?

— Нет.

— Почему?

— Судьбы больше нет.

Я знаю, что ты меня слышишь, ты знаешь, что я тебя чувствую. Я знаю, что наши пути вновь вернутся, но насколько ты мне дорог я пойму лишь тогда, когда вновь потеряю тебя.

Все мы живем с уверенностью в то, что приходим в этот мир единожды и, закрывая в конце жизненного пути свои двери, уходим навсегда, оставаясь лишь в памяти близких людей. Эта память подкрепляется фотографиями, где мы еще рядом, где мы дышим, цветем и радуемся друг другу. Фотографиями, которые словно эпизоды, словно кадры жизненной кинопленки, говорят с нами на привычном символьном языке, а мы им отвечаем своей улыбкой, слезами, прикосновением пальцев.

«Одни говорят, что Бог есть, другие, что Бога нет. И то, и это –
недоказуемо»

– Так, через неделю вы сдадите свои готовые проекты…

– Но Вселенная, – завопил, хлюпая носом, Плутон, – мы попросту не успеем этого сделать, слишком мало времени Вы нам даете.

– Я желаю вам успехов, – произнесла Вселенная. – А ты, Плутон, чем жаловаться, лучше бы уже приступал к работе. В следующий понедельник жду вас в это же световое время.

Я хорошо помню тот четверг, когда в нашу гостиницу зашел человек в черном костюме. Он зашел, не замечая никого вокруг. Он шел вперед уверенно, быстро. На его лице я видел что-то похожее на улыбку, однако истинные мотивы скрывались под стеклами черных очков. В нем было два контраста: красные лакированные ботинки на ногах, и два сравнительно больших креста на шее. Что придавало его виду еще больше странности.

Разум мой в смятении, он робко сообщает мне, своему господину и повелителю, что никогда прежде я не был столь прекрасно подготовлен к примерке смирительной рубашки.
Макс Фрай, «Энциклопедия мифов»

Комната. Моя родная комната. Здесь прекрасный вид из окна. На парк сирени. О, боже, как он благоухает весной! Своим ароматом он наполняет всю комнату. Этот запах кружится, танцует в ритме вальса от одного угла к другому. И я вдыхаю этот запах, запах сирени, запах жизни. Столь необходимый мне сейчас…

Из книги «Пишу ПРО» А.Габов, М. Хомяков

Этот заброшенный садик я называю приютом бомжей и других людей, потерявших жизнь. Здесь они словно на своем месте, хотя их места априори не существовало. Я прихожу сюда, чтобы спрятаться от мира, который за стенами этого здания. Само место открыл давно, в возрасте шести лет. Тогда, в детстве, заброшенный садик казался оставленной кем-то крепостью, которую мне, как истинному рыцарю предстояло защищать от нахлынувших врагов. Враги были разные, их рисовало мое на тот момент не ущемленное воображение. А теперь?